И сегодня Евхаристия не уходит из жизни человека. Священник Дионисий Костомаров — о том, как сохранить память о Христе, оставаясь дома

Тайная Вечеря. Иконостас Петропавловского храма г. Мценска
Фото: 

Тайная Вечеря. Иконостас Петропавловского храма г. Мценска

Евхаристия совершалась в дни войн и бедствий, в тесноте и застенках гонений, когда за участие в ней можно было лишиться жизни. Евхаристию служили в тишине монастырей и ужасе концлагерей. В этом году большинство христиан мира не причастятся ни в Великий Четверг, ни на Пасху. Наверное, многие сегодня задаются вопросом, не предаем ли мы Бога, оставаясь дома? Попробуем разобраться.

иерей Дионисий Костомаров

иерей Дионисий Костомаров

руководитель молодёжного отдела Орловской епархии, настоятель храма святителя Николая Мирликийского в микрорайоне «Новая Ботаника»

Те православные христиане, что регулярно ходят в церковь, знают, что Евхаристия — центр христианского богослужения, живое общение с Богом, принятие в себя Его полноты, Его Тела и Крови.

Многие из нас множество раз читали одну из последних заповедей Иисуса Христа перед началом крестного пути и распятия: «И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22:19). Мы научены важности исполнения этой заповеди, мы видим, что через нее живет Церковь.

Евхаристия совершалась в дни войн и бедствий, в тесноте и застенках гонений, когда за участие в ней можно было лишиться жизни. Евхаристию служили в тишине монастырей и ужасе концлагерей. В этом году большинство христиан мира не причастятся ни в Великий Четверг, ни на Пасху. И призыв к этому прозвучал от епископов, священников и патриархов.

Наверное, многие сегодня задаются вопросом, не предаем ли мы Бога, оставаясь дома?

Не уклоняемся ли мы не просто от благочестивого обычая, но от той заповеди, что Господь дал в самый трагичный и великий момент Своей земной жизни. Попробуем вместе подумать об этом.

И чтобы искать ответ на этот вопрос, нужно его сначала расширить: если Евхаристия — центр христианского богослужения, то что же вообще есть богослужение? Последовательность священнодействий, совершаемых общиной и священником в попытке приблизиться к Богу, вместить Его в себя? Чтение Писания, молитвы, благословение и преломление Хлеба и Вина? Или все же нечто большее? А если большее, то что именно? Ответить для себя на этот вопрос крайне важно.

Иисус Христос призывает человека к чему-то невообразимому, небывалому и пугающему. О чем бы Он ни говорил, человеческой логике сложно вместить это до конца: своего обидчика следует любить особенно сильно и по-настоящему; давая в долг, не следует надеяться получить назад; получая удар по щеке, надо быть готовым подставить другую и так далее.

До того момента, как попробуешь жить по Евангелию, оно кажется совершенно неисполнимым, противоречащим сколь логичным, столь, подчас, и плоским законам жизни. Кажется, что у обычного человека не может хватить на Евангелие сил. Но смотришь на тысячи и миллионы святых, смотришь на те моменты своей жизни, когда каким-то чудом не уступил аду и злу, и понимаешь: Евангелие не игра и не сказка, а жить, как учил Он, — можно и возможно. В это надо всем сердцем поверить и искренне попытаться.

Я вспоминаю удивительные слова Писания: «Сын мой! отдай сердце твое Мне, и глаза твои да наблюдают пути Мои» (Притч. 23: 26). Богу не нужно от нас ничего, кроме самого главного: чтобы Он был в центре нашей жизни. Был мотивом наших поступков, целью нашего пути, мерилом нашей совести. Но куда более удивительно другое: призывая поставить Себя в центр, с Собой Он ведет всех остальных людей, которых надо почитать как Его: «Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22: 36-40). Иначе говоря, Бог не хочет от нас только лишь любви к Нему. Такая обособленная любовь невозможна для христианина. Ведь там, где Он, там с Ним каждый из нас. И Он не согласен, чтобы, любя Его, не любили кого-то из Его детей. Любви должно хватить на каждого.

Жертвенный Агнец. Фрагмент росписи храма Смоленской иконы Божией Матери города Орла

Жертвенный Агнец. Фрагмент росписи храма Смоленской иконы Божией Матери города Орла

Но мы отвлеклись. Что же такое богослужение, что такое молитва? Я сейчас совершенно не хочу говорить пресным языком терминологии. Вместо этого я поделюсь тем, как понимаю богослужение и молитву я сам. Богослужение для христианина — это жизнь. Не только лишь ее самая священная и мистическая часть, нет. Просто жизнь. Наше утро и рабочий день, наши отношения с коллегами и родителями, воспитание нами детей, поход в храм — все это может и должно быть богослужением.

Богослужением должна быть не часть жизни христианина, а ее полнота. Нельзя быть христианином только лишь в воскресное утро в церкви. Такой подход совершенно ложен, он противоречит Евангелию, он вносит будто бы непреодолимую черту между «священным» и «профанным». Но этой черты нет. Ее разрушил Сам Бог, создав мир и став Человеком, одним из нас.

И те же слова, что я написал про богослужение, справедливы и для молитвы. Наполняя любовью и добротой свои будни, общение с людьми, — мы молимся, не открывая молитвослов. Потому что молитва есть общение с Творцом. И у этого общения очень разные формы: от покаянных слез и келейного правила до взгляда на небо с улыбкой благодарности и тихим «спасибо».

Я уже писал о том, что Евхаристия есть центр и вершина христианского богослужения.

А богослужение для христианина — это не только те часы, что мы проводим в храме, но сама жизнь.

К этому мы призваны и должны стремиться. И тут мы подходим к пониманию, как кажется, самого главного в христианском богословии Евхаристии.

«Сие творите в воспоминание обо Мне». Какова природа этой памяти? Ведь не от случая к случаю призывает нас помнить о Себе Бог? Конечно же нет. Вот мы собираемся в церкви в воскресное утро. Читаем Евангелие, вспоминаем о Христе, слушаем Его слова: удивляемся Евангельскому Богу, восхищаемся Им, благодарим Его. Читаем слова молитв над Хлебом и Вином, поем «Отче наш» и причащаемся Тела и Крови. И все? Нет. Этим воспоминание не заканчивается, не должно заканчиваться. Напротив, это начало воспоминания.

Священник Александр Мележеев совершает Литургию в полевом лагере православной молодежи во Мценском районе, июнь 2018 г.

Священник Александр Мележеев совершает Литургию в полевом лагере православной молодежи во Мценском районе, июнь 2018 г.

Живую память о Боге мы призваны нести в наши дома, на работу, в боль и тяготы будней. Освящать тем особым светом Евангелия самые темные и глухие углы наших душ, проблем и обстоятельств. Евхаристия есть благодарность, «спасибо». И это спасибо христианин несет в свой дом, родным и друзьям, начальникам и подчиненным. Если дьявол и ад несут отрицание и замкнутость гордыни, то Бог — благодарность и принятие друг друга со всеми слабостями и ошибками. И именно в этом воспоминание оживает. Становится не абстракцией и мысленным конструктом, но действием и поступком. Так Евхаристия, начавшись в храме, продолжается в наших домах, в школе, в дороге, на работе.

И сегодня, в дни эпидемии, Евхаристия не уходит из жизни человека. Не уходит то евангельское «спасибо», что рождено из любви Бога к человеку, из победы жизни над смертью, истины над ложью, прощения над местью. Нашу домашнюю Евхаристию многие из нас не могут пока венчать причастием Тела и Крови на церковной службе, но это вовсе не повод про память о Христе забыть: ибо воспоминание о Нем, ибо богослужение не часть жизни, а сама жизнь.

Когда-то апостол Павел написал: «Ибо для меня жизнь — Христос» (Фил. 1:21). Как мне хочется, чтобы и о нашей жизни когда-то Господь сказал: «Его жизнью был Я».

Священник Дионисий Костомаров
Pravmir.ru

268